Я вышел из дома, тихо закрыл за собой входную дверь и был уже на полпути к своей машине, когда меня окликнул мягкий голос. От бассейна ко мне быстро приближалась миссис Джером Т. Кинг. И одного взгляда на все изгибы ее красивого тела было достаточно, чтобы моим телом вновь овладела томительная боль.

Она внезапно остановилась в одном шаге от меня, ее ярко-синие с зеленоватым оттенком глаза застенчиво смотрели мне в лицо.

— Привет, — сказала она детским голосом.

— Привет, миссис Кинг, — ответил я весело, подражая ей.

— Я — Моника, — сказала она доверчиво. — А вы — Рик, не так ли? Мне нравится это имя — Рик. Хорошее имя.

Хотя она просто стояла, ее тело все время находилось в движении. Я понял: это оттого, что в ней заключено много жизненной энергии. Ненужный глубокий вдох поднимал ее пышные груди на дюйм, так натягивая бюстгальтер, что он готов был лопнуть. Ее округлые бедра вращались, как на шарнирах, описывая серию небольших, по-видимому бесцельных кругов. И эти бедра терлись друг о друга в каком-то самозабвенном экстазе. Она приподнималась на носки, и ее лодыжки напрягались. Она упорно не замечала движений, которые делало ее тело, но любой мужчина, который стоял бы так близко к ней, как я, не мог бы не ощущать с немыслимой остротой даже самого тонкого движения каждой ее мышцы под гладкой загорелой кожей.

— Вы уже закончили свои дела с Джеромом, Рик?

— Конечно.

— Я надеялась, что вы оба придете сюда поплавать, чего-нибудь выпить или просто посидеть у бассейна. — Она нерешительно улыбнулась. — Вы должны прямо сейчас возвращаться к себе на работу, Рик?

— Нет, не должен, — сказал я охрипшим голосом, — но я уверен, что самым разумным было бы немедленно вернуться.

— Да? — Ее глаза выражали невинное удивление, а я почти слышал, как называют мое имя в зале суда, где я выступаю в качестве соответчика в бракоразводном процессе супругов Кингов.

— Вы работаете на Джерома? — спросила она.

— Нет, — отрезал я решительно. — Я приехал поговорить с ним о своем клиенте — об одной актрисе.

— Я знаю ее? — Одной рукой она машинально пригладила полоску черного шелка на груди.

— Это Делла Огэст, — сказал я. По лицу Моники пробежала тень, а по ее чувственным губам — легкая дрожь.

— Я ненавижу эту женщину, Рик, — произнесла она тихим голосом, — за то, что она сделала с бедным Родни Блейном!

— Вы знали Блейна? — быстро спросил я.

— Да, конечно! — прошептала она. — Это был замечательный человек. Мы часто плавали вместе. Он был похож на греческого бога или на кого-то в этом роде. У него был такой профиль, такое стройное, загорелое тело...

Она внезапно подняла правую руку и провела пальцами по своим длинным светлым волосам. Ее спина плавно изогнулась... Все ее движения были чувственными.

— После этого я его больше не видела, — прошептала она тихо, почти про себя. — Я не могла ничего понять. Я думала, что он любит меня. Но через некоторое время Джером сказал мне, что Блейн мертв. Я не могла поверить этому. Род был слишком молод, чтобы такое могло случиться с ним. Если бы умер Джером, я бы поверила этому, потому что он стар и безобразен, а люди часто умирают как раз в этом возрасте, не так ли? — Ее глаза искали встречи с моими. Взгляд умолял. — Разве это справедливо, Рик? Греческие боги не умирают, когда им всего двадцать два года!

— Джером уверен, что он покончил с собой, — сказал я бесцветным голосом.

— Род? — Она энергично отрицательно покачала головой. — Это же смешно! Зачем ему было делать это, если он имел все? Внешность, личность, блестящую карьеру! И он не мог наделать глупостей, так как его поддерживал Джером! Нет, это был несчастный случай, Рик. Вы можете поверить мне!

— Я не знал, Моника, что Джером поддерживал его, — сказал я как бы невзначай.

— Поведение Джерома в этом отношении иногда кажется смешным. — Она задумчиво сморщила нос. — Иногда он бывает таким хвастливым, а временами — таким скромным. Его заслуга состоит в том, что он нашел Рода. Затем Джером нашел ему хорошего агента-посредника, хорошего владельца киностудии и режиссера-постановщика для его первых кинокартин. Он даже лично следил за подготовкой киносценариев и подбором киноактеров.

— Меня это удивляет, — сказал я. — Я не думал, что он такой.

— Но, — изящно пожала она плечами, — я думаю, что у всего этого была и другая сторона, Рик. Джером считал, что Род мог стать одним из самых выгодных вложений капитала, какие он когда-либо делал. Вначале он почти не выпускал его из своего поля зрения. Род жил у нас, здесь, в доме, и когда бы Джером ни уезжал куда-нибудь на пару дней, например в Нью-Йорк, он всегда настаивал на том, чтобы Род оставался у нас дома, чтобы я присматривала за ним в отсутствии Джерома.

— Вы не возражали? Ведь на вас ложилась такая ответственность, — сказал я серьезно.

— О нет! — Она на мгновение закрыла глаза, и на ее лице промелькнула еле уловимая улыбка. — Я нисколько не возражала против этого! Мы так веселились, Рик! Мы целый день купались в бассейне, ночью при луне устраивали пикники и... — Ее лицо внезапно потускнело. — Но все это в прошлом, не так ли? Ушло навсегда, как и Род!

На какое-то роковое мгновение у меня промелькнула мысль — заключить Монику в свои объятия, чтобы успокоить ее, но я очень хорошо знал: если я сделаю это, то она получит все, что угодно, но только не успокоение. Стоять совсем рядом с Моникой Кинг было бы почти так же безрассудно, как пинать ногой неразорвавшуюся бомбу, чтобы узнать, почему она не взорвалась.

— Мне надо идти, — сказал я скрипучим голосом. — Было очень приятно встретить вас, Моника, и мне жаль Рода Блейна.

Она широко раскрыла глаза и, украдкой через плечо посмотрев в сторону дома, сказала:

— Мне кажется, Джером все еще в кабинете, возится со своими глупыми бумажками.

— Я тоже так думаю, — согласился я. — Но я уже попрощался с ним.

Она прильнула ко мне и запустила руки мне под пиджак. Ее пальцы плавно ощупывали мою грудь и пробовали ее на упругость.

— Мне кажется, вы сильный, Рик, — сказала она, тяжело дыша. — Я уверена также, что вы хороший пловец.

— Так, средний, — сказал я, сдерживая волнение.

— Вы скромничаете, — прошептала она. — Вам надо будет приехать сюда снова, тогда мы поплаваем — когда Джером уедет по делам в Нью-Йорк или куда-нибудь еще.

Я молча смотрел в большие ярко-синие с зеленоватым оттенком глаза Моники и видел, как ее детская невинность превращалась в жаркий пыл страсти. Она облизывала губы розовым кончиком языка, а ее пальцы стали упругими и с силой вонзились в мою грудь.

— Вы ведь умеете обращаться с девушками, Рик! — Она говорила низким голосом и слегка дрожала всем телом. — Вы не старик, который уже забыл, как заниматься любовью! Вы молоды, сильны и...

Внезапный шум, послышавшийся из дома, заставил ее отскочить от меня. Это было судорожное, рефлекторное движение. Я быстро скользнул в машину и завел мотор. Она же напряженно смотрела на парадную дверь дома. Ее роскошное тело было сковано страхом до тех пор, пока она не убедилась, что дверь не откроется.

— До свидания, Моника, — сказал я.

Она снова повернулась ко мне, и ее ярко-синие глаза опять были полны невинного удивления. Ее маленький изящный рот казался таким незащищенным. Он просто сводил меня с ума.

— До свидания, мистер Холман, — скромно сказала она своим детским голосом.

Затем она подошла ближе к машине, медленно раскачивая бедрами в примитивном ритме. Она была похожа на языческую богиню, которая совершает предварительный обряд перед началом ежегодной оргии своего племени.

— До свидания, — повторила она, и ее голос, теперь уже далеко не детский, звучал даже едко. — Вы трус и ничтожество! Ползите к себе домой и похныкайте во сне о той возможности, которую вы упустили!

Она повернулась ко мне спиной. Внезапно наклонившись, она выставила свой роскошный зад в мою сторону и сделала неприличный и насмешливый прощальный жест.